обожала мороженое и симпатичных ребят, мимо которых никогда не могла пройти спокойно. — Парни-и-и-ши, — многозначительно тянула она, строя глазки и вгоняя в краску и парниш, и нас, своих спутниц.За пять лет обучения в вузе Лорик, будучи иногородней барышней, так и не удосужилась позаботиться о постоянном жилье: съемной квартире или месте в общежитии. Но никогда не переживала по данному поводу, останавливаясь то у городской подруги, то у знакомых в общаге. Возвращаясь после выходных, мы везли из дома полные сумки с провиантом на всю неделю. Лорик всегда путешествовала налегке, с изящным дипломатом, никогда не зная, где будет спать и что есть. В сессию мы зубрили билеты, Лорик весело проводила время с очередными «парнишами», приезжая на экзамен сразу с шашлыков. — Пять, — говорила она беспечно и весело, выходя от экзаменатора.Так уж был устроен ее мозг: обладая математическим складом ума, она, даже не заглядывая в лекции, легко сдавала любой экзамен, если дело касалось точных наук. А в нашем техническом вузе в основном такие и были. Она щелкала задачи, словно селянка семечки, и помогала всей группе делать задания по вычислительной технике — прабабушке современных IT-технологий. При этом — никакой короны на голове. Легкая, безбашенная, простая — иногда даже слишком. Нагрянуть в общагу и опустошить холодильник в комнате однокурсников? Легко! И никакого смущения! Что тут поделаешь — это же Лорик.
Его звали Андреем. Он был моим двоюродным братом и голубоглазым красавцем со сногсшибательной улыбкой. Он тоже учился в нашем вузе, но на другом факультете. Андрей любил голубей, аквариумных рыбок и красивых девчонок. Всеобщее обожание — это то, что обладатели яркой внешности получают даром, тогда как другим приходится долго завоевывать расположение окружающих. Андрюха был из таких: любимчик мамы и девушек, друг всему институту, душа любой компании. Никаких длительных привязанностей, обязательств или прочных отношений. Немного поверхностный, чуть шальной, в меру порочный — ровно настолько, чтобы покорять сердца девушек, предпочитающих исключительно плохих парней. В общем, они с Лориком были обречены на то, чтобы стать парой. Так и случилось, как только судьба свела их однажды в моей комнате. Лора перебралась к нему в соседнее общежитие и теперь уже там опустошала холодильники в ходе повечернего обхода комнат Андрюхиных приятелей. Они шутили по данному поводу, пытались перепрятывать варенье, но, по правде, не особенно возражали: Лора решала им контрольные и помогала с расчетами курсовых. Этим двоим было комфортно вместе: никто никого не напрягал, не требовал клятв в вечной любви, не устраивал сцен. Они были одного поля ягоды — мотыльки, порхающие по жизни и уверенные в том, что холода никогда не наступят. Люди-фейерверки, весь смысл существования которых в ежеминутном получении удовольствия. Разошлись они так же легко, как и сошлись. Хотя и не без соответствующего прощальной сцене антуража: запоздалых упреков, соплей, слез, поцелуев.Наблюдая со стороны этот трагифарс, я только удивлялась эгоизму и незрелости характеров обоих, не понимая: как так можно жить? Удивлялась, потому что не знала одной вещи, в которой не раз убеждалась позже, — людям, чье пребывание в этом мире ограничено, позволено чуть больше, чем другим.
Привыкнув воспринимать Лору как что-то легкое и беспечное, мы даже представить не могли, что она может заболеть. Но однажды ее увезли на скорой прямо с пары. Сердце. Кто бы мог подумать, что в таком возрасте оно может болеть?! Сразу разъяснилась эта вечная чернота под глазами, освобождение от физкультуры, которое мы считали фикцией, легкая одышка, появлявшаяся, если нам приходилось догонять трамвай или бежать, опаздывая на пары. Болезнь была неизлечимой и не предполагала больших нагрузок на организм. Однако Лара доучилась на очном, защитилась, вышла замуж и уехала жить к мужу. Я на какое-то время потеряла ее из виду в водовороте новой постинститутской жизни, заполненной семьей, ребенком, работой. С однокурсницами изредка обменивались письмами, в одном из них бывшая соседка по комнате сообщила: Лорика больше нет, сердце не выдержало беременности. Точно не помню, какой это был год, но, думаю, Ларисе не исполнилось и 25-ти. Андрею о несчастье через меня рассказали родственники. Тот, говорили, тяжело это воспринял. Лору он пережил всего на пару-тройку лет. Выскочил на машине на встречку на большой скорости. До своего 28-летия не дотянул несколько месяцев, пополнив ряды членов пресловутого «Клуба 27».
…Прошло еще несколько лет, пока до меня дошло: если кто-то, по вашему мнению, ведет себя слишком легкомысленно, живет одним днем и не стремится пустить корни, то не торопитесь его осуждать. Такому поведению, как научил меня опыт, обычно есть причина. Знают о ней там, где пишутся все сценарии нашей жизни.