в родительском доме, что примостился на краю улицы, Сергей Иванович был всего два раза: когда хоронили отца, и позже, когда умерла их с Алевтиной мать. А тут вдруг потянуло бывшего сельского жителя, а ныне завзятого горожанина в родные края неудержимо. Дождался отпуска, позвонил младшенькой, как ласково называл сестру, мол, еду! Собрался, поцеловал жену и отбыл с неясной тревогой на сердце — как-то встретит его малая родина.
…Нет, не узнавал Сергей Иванович тех мест, где в мальчишеских играх на пустыре быстро, как пуля, пролетело беззаботное детство. Сколько годков-то прошло? Много! Считай, три генсека с той поры сменилось. Теперь-то и пустыря никакого не было, а было на том месте кафе со странным названием «Баклажан». Странным, потому что местные этот овощ иначе как «синенькие» не называли. Именно на этот «Баклажан», где вовсю веселилась компания молодых людей, указывал Сергей Иванович, задавая свой вопрос.
— Так это ж Григорий, наш молодой бригадир, день рождения справляет. Двадцать семь лет, а уже начальство! Хороший парень, душевный, недавно с крышей мне помог, прислал своих ребят с мехтока, чтоб починили. Тяжело на селе без мужских-то рук, а ты вон сто лет уж в родительский дом носа не кажешь, — упрекнула Алевтина брата.Однако на самом деле обижаться на родственника ей было грех. После гибели мужа, врезавшегося на мопеде в придорожный тополь, Алевтина одна тянула двоих девчат. И если б не помощь Сергея, то не видать бы им ни путевок в пионерские лагеря, ни одежки заграничной, которой дядя буквально задаривал племянниц, поскольку своих детей у них с супругой не случилось.
Когда пришла пора девочкам дальше устраиваться, помог и с институтом, и с жильем, позже — с трудоустройством на хорошее место. А уж когда старшая замуж выходила, так полностью оплатил торжество в ресторане и путевку заграничную для свадебного путешествия молодым подарил.
— Григорий, говоришь? Это не тот ли, что в голубой рубашке, справа? — продолжал Сергей Иванович начатый разговор, поглядывая на открытую веранду кафе. — И чей же парень? Из местных или пришлый будет? — Симпатичный хлопец с копной русых, чуть вьющихся волос почему-то вызывал у Сергея Ивановича необъяснимый интерес.
— Дался он тебе, — сказала Алевтина. — Да. Наш. Местный. — И, помедлив, с явной неохотой добавила: — Ольги сын. Что застыл как вкопанный? Правильно думаешь, той самой Ольги, твоей бывшей.
Сказала и встревожилась, глядя, как брат изменился в лице. Нестарый еще мужчина с гривой седоватых, а когда-то темно-русых волос вдруг тяжело задышал и потянулся к левой стороне груди, схватился за сердце. Сергей Иванович вспомнил, что именно столько, 27 лет, прошло с тех пор, как он навсегда покинул эти места.
Домой с пешей прогулки по утопающим в зелени улочкам вернулись в молчаливой задумчивости. Сергей Иванович, давно не употреблявший ничего крепче чая, вдруг спросил:— Водка у тебя есть?Наполненную до краев рюмку опрокинул залпом. Налил еще, взглядом указал сестре на стул напротив:— Рассказывай.— А что рассказывать? После того как ты Ольгу бросил, а сам уехал поступать, сошлись они с Васей. Помнишь, спортсмен, все ходил за ней по школе. Поженились они быстро, я даже разозлилась, надо ж, как быстро Серегу-то нашего забыла, а ведь такая любовь была! Когда же спустя семь месяцев родился Гришенька, стало ясно, отчего со свадьбой торопились. Если наши родители и догадывались, что это может быть твой сын, то со мной, тогда еще школьницей, это не обсуждали. А в поселке говорили так: типа, взял Василий в жены женщину, чужим ребенком беременную. А настоящий отец — бывший Ольгин парень, ты то есть. Я сомневалась, но позже, когда пацан подрос, его в магазине с Ольгой увидела. Ну и сомнения тут же отпали: чисто ты на детских фотографиях. Я тогда молодая была, горячая, спросила напрямую: мол, что ж ты Сереге-то ничего не сказала, он бы никогда тебя с ребенком не бросил. Ольга, видно от неожиданности, отпираться не стала. Ответила так:— Знаю, что не бросил бы, потому и не сказала. Я, сколько помню, он все вырваться отсюда желал, в город уехать, в люди выбиться. И ты хочешь, чтобы я с пузом стала на пути к его заветной мечте? Какая бы жизнь у нас после этого была? Два, а точнее три несчастных человека под одной крышей? Так что, я тебя очень прошу, пусть все будет как есть. Через время у них общий ребенок родился — мальчик, темненький, весь в Васю. Народ дивился, два брата, а словно день и ночь, но посудачили и забыли. Василий-то к пацанам одинаково относился, уж больно Ольгу любил. У нас ведь как говорят — мужчина скорее будет любить чужого ребенка от любимой женщины, чем своего от нелюбимой.
За нелегким разговором засиделись допоздна. Разошлись по комнатам уже далеко заполночь. Алевтина заснула сразу, скинув с души тайну, что тяжелым грузом давила ее много лет. Рассказала все без утайки, и пришло успокоение, словно на исповеди побывала. Ведь глубоко в душе знала, что не только данное Ольге слово заставляло ее столько лет молчать. Втайне Алевтина боялась — о чем не призналась бы никому даже под пытками, что, узнав о родном сыне, брат перестал бы помогать ее детям. Теперь дочери выросли и отпала всякая необходимость хранить секрет. А говорить правду всегда легко и приятно, как утверждал булгаковский Иешуа.
Сергей Иванович и не пытался заснуть. Превращение из вчера еще бездетного мужчины в отца взрослого сына давалось ему нелегко. Мысли одна другой беспокойнее тревожили душу: «Сын! Как же так! Если бы знать!». Сергей Иванович представлял, сколько бы он со своими практически безграничными возможностями мог бы сделать для своего единственного ребенка. Дать любое образование, устроить на любую должность, помочь с карьерой! «Ничего, — размышлял он, незаметно для себя потирая левую сторону груди, в которой кололо все сильнее, — еще не поздно. Я еще много чем смогу ему помочь». Решил, что в понедельник поедет прямо к сыну в бригаду, знакомиться. Потом понял, что не выдержит до понедельника. «Завтра же утром его и найду», — решил он, представляя их встречу, отчего в груди закололо еще сильнее, так что боль стала почти нестерпимой.
— Алька! — хрипел он, сползая на пол и пытаясь из последних сил позвать сестру.Но та, облегчив душу откровением, спала крепким здоровым сном. Ей снилось, что кто-то зовет ее как в детстве — Алькой. Кто-то очень знакомый и близкий гладит ее по голове, приговаривая: «Ты молодец, Алька, что сказала правду. Правду говорить легко и приятно»…