Воспоминания. Моим учителям, ушедшим из жизни, но не из памяти Нашему шестому «Д» в двух школьных зданиях места не досталось, и поселили нас в спортзале, большой дощатой постройке. Из разных сараев-подвалов повытаскивали парты, столы, скамейки, табуретки — разномастные и разновеликие, что вполне соответствовало контингенту класса: ученики шестого «Д» были в основном «переростки», и возрастная разница между младшими и старшими составляла пять-шесть лет. А причина этому самая банальная: недавно закончилась война, во многих семьях дети болели из-за недоедания, не было одежды и обуви. И вот их, таких разнокалиберных, и привела судьба в шестой «Д». Шестнадцати-семнадцатилетние парни уже заглядывались на девушек такого же возраста и опекали своих двенадцатилетних одноклассников. Каждый ученик — личность. И все же среди всех выделялся Сергей Евченко, шестнадцатилетний крепыш, легко управляющийся с двухпудовыми гирями, которые, кстати, находились здесь же. Но и не это было главным в нем. Он, кажется, мог ответить на любой вопрос, а уж литературу знал не хуже отличника-десятиклассника. Мог наизусть прочитать целые фрагменты из прозы и удивительно декламировал стихи. Мы все заслушивались, когда он ни с того ни с сего начинал: По синим волнам океана, Лишь звезды блеснут в небесах, Корабль одинокий несется, Несется на всех парусах. Он не декламировал, а рисовал и просторный океан, и таинственный парусник, и тоскующего императора… А потом, запнувшись о наши восторженные взгляды, говорил: «Это Лермонтов. Почитайте, советую»… И, разумеется, очень любил литературу и учителя Александра Андреевича Остроушко, или, как его за глаза называли, Пипина Короткого. И все в классе его любили, потому что его уроки всегда были путешествиями, открытиями: только зацепись за его фразу, и проведет он по таким потайным литературным закоулкам, куда тебя без него не пустят. Учитель знал, что его называют Пипином, и не обижался. Как-то, открывая дверь в спортзал, он услышал: «Пипин идет!». Широко улыбаясь, подошел к учительскому столу, поздоровался и успокоил: «Король все-таки. И не из худших»… А прозвали его так за очень уж маленький рост. Зато в какую величину он превращался, когда говорил о Пушкине, Лермонтове, Некрасове! Он старался в каждом найти творческую ниточку, превратить ее в творческую струну, дать ей возможность зазвучать. После изучения пушкинского «Кавказа» предложил написать сочинение, описать наши горы, окружающие поселок. Счастливо и чуть-чуть лукаво улыбаясь, вошел учитель со стопкой проверенных сочинений. Сначала общая, довольно скудная похвала, а затем он пальцем поманил Сергея: — Евченко, иди сюда, уши драть буду. — За ошибки? — обреченно склонясь перед Пипином, понял Сергей. Учитель с удовольствием потрепал стриженую голову юноши и, счастливый, пояснил: — Ошибок, конечно, многовато. Но — содержание… Содержание!.. Послушайте. И он со вкусом и очень лирично стал читать Серегино сочинение. В описании шестиклассника эти места, которые мы излазили вдоль и поперек, приобрели необычные краски и даже формы, как будто бы наши горы стали другими, романтическими. Учитель окончил читать, восторженно посмотрел сначала на смущенно переминающегося Сергея, затем на всех нас. Мы ответили аплодисментами. Он водил нас осенью в лес. Мы собирали на опавшей листве и под ней улежавшиеся и потому очень вкусные груши и кислицы; чинарики, трехгранные коричневые орешки; рвали спелый сочный боярышник… Усаживались в кружок на шуршащие листья, поглядывали на Пипина: какую тайну приоткроет он сегодня? А он просто попросил дать короткую и, по возможности, полную характеристику леса. Со всех сторон посыпалось: щедрый, красивый, приготовившийся к зиме, загрустивший… — Добрый великан, — задумчиво высказался Евченко. Все с любопытством посмотрели на Сергея, ожидая продолжения. И оно последовало: — Сколько людей он спас от голодной смерти, когда отправлялось «все для фронта, все для Победы!». Скольких обогрел в зимние стужи, когда все тепло, вся энергия были замурованы в снаряды, бомбы, мины! Конечно, великан! Добрый русский богатырь. И новые теплые чувства к лесу поселялись в душе каждого после этих слов. …Зиму мы кое-как, в фуфайках и драных пальтишках, пережили, а весною учебный процесс активизировался, потому что впереди экзамены (их в те годы сдавали ежегодно, начиная с четвертого класса). Уже минут десять назад пробежала по двору техничка, дребезжа звонком, а учителя все не было. Кто-то, выглянув в окно, с недоумением и неудовольствием пробормотал: — К нам Чаропашка идет… Это прозвище приклеилось к директору школы в начале учебного года, когда он, белорус по национальности, на первой общешкольной линейке объявил: — Робятя, сегодня после уроков мы все идем собирать чаропашку. Директор вошел озабоченный и встревоженный. Проговорил, упершись взглядом в пол: — Только что нам сообщили печальную новость: умер Александр Андреевич Остроушко. На кладбище, приютившееся под горой метрах в четырехстах от школы, маленький, почти детский гробик мальчишки несли на руках. У свежевырытой могилы над гробом учителя произносились речи. Когда все, кому следовало, выступили, директор обвел взглядом учащихся: — Может, кто-то из ребят хочет сказать прощальное слово? Закашлявшись, к гробу подошел Евченко, положил обе руки на бортик, некоторое время смотрел в мертвое лицо учителя и проговорил: — Учитель, перед именем твоим позволь смиренно преклонить колени, — и рухнул прямо на мокрую землю. Стоящий рядом Чаропашка подхватил его, прижал к себе: — Ну, ну… Что ты… Сдавленные рыдания от Сергея волной прокатились по толпе. Из шестого «Д» мало кто окончил десять классов. Сергей уехал в одну из среднеазиатских республик, окончил там ремесленное училище, бурил нефтяные скважины в пустынях. Через несколько лет приехал в поселок и поставил на могиле Пипина Короткого памятник. На отполированном мраморе раскрытая книга и три слова: «Перед именем твоим»… И когда мы, бывшие «дэшники», иногда встречаемся, обязательно приходим к могиле нашего литературного короля Пипина Короткого. И почти у всех в руках книжка «Повесть о Короле», написанная Сергеем о нашем шестом «Д» и Пипине Коротком. * Пипин Короткий — король франков с 751 года, основатель династии Каролингов, прозвище получил из-за своего невысокого роста. Лауреат премии имени Епистинии Степановой за 2013 год Воспоминания. Моим учителям, ушедшим из жизни, но не из памяти Нашему шестому «Д» в двух школьных зданиях места не досталось, и поселили нас в спортзале, большой дощатой постройке. Из разных сараев-подвалов повытаскивали парты, столы, скамейки, табуретки — разномастные и разновеликие, что вполне соответствовало контингенту класса: ученики шестого «Д» были в основном «переростки», и возрастная разница между младшими и старшими составляла пять-шесть лет. А причина этому самая банальная: недавно закончилась война, во многих семьях дети болели из-за недоедания, не было одежды и обуви. И вот их, таких разнокалиберных, и привела судьба в шестой «Д». Шестнадцати-семнадцатилетние парни уже заглядывались на девушек такого же возраста и опекали своих двенадцатилетних одноклассников. Каждый ученик — личность. И все же среди всех выделялся Сергей Евченко, шестнадцатилетний крепыш, легко управляющийся с двухпудовыми гирями, которые, кстати, находились здесь же. Но и не это было главным в нем. Он, кажется, мог ответить на любой вопрос, а уж литературу знал не хуже отличника-десятиклассника. Мог наизусть прочитать целые фрагменты из прозы и удивительно декламировал стихи. Мы все заслушивались, когда он ни с того ни с сего начинал: По синим волнам океана, Лишь звезды блеснут в небесах, Корабль одинокий несется, Несется на всех парусах. Он не декламировал, а рисовал и просторный океан, и таинственный парусник, и тоскующего императора… А потом, запнувшись о наши восторженные взгляды, говорил: «Это Лермонтов. Почитайте, советую»… И, разумеется, очень любил литературу и учителя Александра Андреевича Остроушко, или, как его за глаза называли, Пипина Короткого. И все в классе его любили, потому что его уроки всегда были путешествиями, открытиями: только зацепись за его фразу, и проведет он по таким потайным литературным закоулкам, куда тебя без него не пустят. Учитель знал, что его называют Пипином, и не обижался. Как-то, открывая дверь в спортзал, он услышал: «Пипин идет!». Широко улыбаясь, подошел к учительскому столу, поздоровался и успокоил: «Король все-таки. И не из худших»… А прозвали его так за очень уж маленький рост. Зато в какую величину он превращался, когда говорил о Пушкине, Лермонтове, Некрасове!   Он старался в каждом найти творческую ниточку, превратить ее в творческую струну, дать ей возможность зазвучать. После изучения пушкинского «Кавказа» предложил написать сочинение, описать наши горы, окружающие поселок. Счастливо и чуть-чуть лукаво улыбаясь, вошел учитель со стопкой проверенных сочинений. Сначала общая, довольно скудная похвала, а затем он пальцем поманил Сергея: — Евченко, иди сюда, уши драть буду. — За ошибки? — обреченно склонясь перед Пипином, понял Сергей. Учитель с удовольствием потрепал стриженую голову юноши и, счастливый, пояснил: — Ошибок, конечно, многовато. Но — содержание… Содержание!.. Послушайте. И он со вкусом и очень лирично стал читать Серегино сочинение. В описании шестиклассника эти места, которые мы излазили вдоль и поперек, приобрели необычные краски и даже формы, как будто бы наши горы стали другими, романтическими. Учитель окончил читать, восторженно посмотрел сначала на смущенно переминающегося Сергея, затем на всех нас. Мы ответили аплодисментами. Он водил нас осенью в лес. Мы собирали на опавшей листве и под ней улежавшиеся и потому очень вкусные груши и кислицы; чинарики, трехгранные коричневые орешки; рвали спелый сочный боярышник… Усаживались в кружок на шуршащие листья, поглядывали на Пипина: какую тайну приоткроет он сегодня? А он просто попросил дать короткую и, по возможности, полную характеристику леса. Со всех сторон посыпалось: щедрый, красивый, приготовившийся к зиме, загрустивший… — Добрый великан, — задумчиво высказался Евченко. Все с любопытством посмотрели на Сергея, ожидая продолжения. И оно последовало: — Сколько людей он спас от голодной смерти, когда отправлялось «все для фронта, все для Победы!». Скольких обогрел в зимние стужи, когда все тепло, вся энергия были замурованы в снаряды, бомбы, мины! Конечно, великан! Добрый русский богатырь. И новые теплые чувства к лесу поселялись в душе каждого после этих слов. …Зиму мы кое-как, в фуфайках и драных пальтишках, пережили, а весною учебный процесс активизировался, потому что впереди экзамены (их в те годы сдавали ежегодно, начиная с четвертого класса). Уже минут десять назад пробежала по двору техничка, дребезжа звонком, а учителя все не было. Кто-то, выглянув в окно, с недоумением и неудовольствием пробормотал: — К нам Чаропашка идет… Это прозвище приклеилось к директору школы в начале учебного года, когда он, белорус по национальности, на первой общешкольной линейке объявил: — Робятя, сегодня после уроков мы все идем собирать чаропашку. Директор вошел озабоченный и встревоженный. Проговорил, упершись взглядом в пол: — Только что нам сообщили печальную новость: умер Александр Андреевич Остроушко. На кладбище, приютившееся под горой метрах в четырехстах от школы, маленький, почти детский гробик мальчишки несли на руках. У свежевырытой могилы над гробом учителя произносились речи. Когда все, кому следовало, выступили, директор обвел взглядом учащихся: — Может, кто-то из ребят хочет сказать прощальное слово? Закашлявшись, к гробу подошел Евченко, положил обе руки на бортик, некоторое время смотрел в мертвое лицо учителя и проговорил: — Учитель, перед именем твоим позволь смиренно преклонить колени, — и рухнул прямо на мокрую землю. Стоящий рядом Чаропашка подхватил его, прижал к себе: — Ну, ну… Что ты… Сдавленные рыдания от Сергея волной прокатились по толпе. Из шестого «Д» мало кто окончил десять классов. Сергей уехал в одну из среднеазиатских республик, окончил там ремесленное училище, бурил нефтяные скважины в пустынях. Через несколько лет приехал в поселок и поставил на могиле Пипина Короткого памятник. На отполированном мраморе раскрытая книга и три слова: «Перед именем твоим»… И когда мы, бывшие «дэшники», иногда встречаемся, обязательно приходим к могиле нашего литературного короля Пипина Короткого. И почти у всех в руках книжка «Повесть о Короле», написанная Сергеем о нашем шестом «Д» и Пипине Коротком. * Пипин Короткий — король франков с 751 года, основатель династии Каролингов, прозвище получил из-за своего невысокого роста.   Лауреат премии имени Епистинии Степановой за 2013 год