В 1968 году я еще учился в школе и жили мы на хуторе Тополи на берегу Кирпилей. Огород примыкал вплотную к реке. Через огород была тропинка, а на берегу был маленький мостик с выходом на открытую воду. Возле мостика на цепи и под замком всегда была деревянная лодка. Точно такая же картина наблюдалась почти в каждом дворе. Лодками в основном пользовались для сбора куширя и ряски. В ту пору этого добра в реке было огромное количество. Им все кормили домашних уток. На один килограмм зерна мешали два или три ведра куширя, перемешивали и высыпали в корыто.
Кстати говоря, куширь собирали с водоема не сачком или еще каким приспособлением, а обыкновенным веслом. Подплываешь к более плотному кусту куширя, опускаешь весло в куст и накручиваешь столько, сколько сможешь поднять в лодку. В лодке весло покрутил в обратную сторону, и весь куширь легко оседает.
Вместе с куширем на весло наматывались мелкие золотистые карасики, которые также шли на корм уткам. В то время белых карасей в речке еще не было. Самое интересное, что при наличии такого количества золотистого карася он на удочку вообще не клевал, по крайней мере, у нас, пацанов.
Что касается рыбалки, то на хуторах ею серьезно почти никто не занимался. Далеко не в каждом дворе были удочки. Рыбачить просто было некогда — все хуторяне работали в колхозе от зари до зари, в прямом смысле этого слова. К тому же надо было заниматься и домашним хозяйством.
На каждом участке реки длиной примерно в два километра, как правило, был свой браконьер, который ловил рыбу сетями и лишнего из водоема не брал, а за умеренную плату обеспечивал рыбкой местных жителей.
Мы, пацаны, рыбачили удочками, которые делали из ясеня или просто из толстого камыша. Поймать полведра плитки на одну удочку в течение часа никакого труда не составляло. Рыба шла небольшими косяками вдоль камыша беспрерывно. Стоило немного подкормить крошками хлеба или просто рыхлой землей с огорода, и рыба табуном кружилась на кормовой точке.
Рыбалка с мостика мне была не интересна, поэтому я брал лодку, пару удочек и выплывал на середину реки. С разгона заплывал на куст куширя с таким расчетом, чтобы была возможность забросить удочку на чистую воду. Наживкой служили черви и мальки. Одну удочку с мальком забрасывал на волнушки, чтобы малек шевелился. На нее, как правило, клевали окуни. Иногда попадали до килограмма и больше.
На удочку с червем клевали лини от 200 до 500 граммов. На рыбалку времени, как всегда, не хватало, поэтому, наловив за час-полтора пять-шесть килограммов рыбы, я возвращался домой.
Осенью любил ловить щуку на блесну, которую делал из столовой ложки и самого большого тройника, который можно было найти в то время. Рано утром выплывал на лодке и разматывал кусок лески диаметром 0,8—1 мм длиной до тридцати метров. На одном конце лески была привязана блесна, другой конец привязывал к ноге. Блесну раскручивал над головой и бросал в то место, где, по моему мнению, должна была стоять щука. Рано или поздно блесну хватала приличная щука весом от двух до трех килограммов. Азарт был огромный, но надо было и за временем следить, чтобы не опоздать в школу. В течение одного часа удавалось поймать четыре или пять щук.
Да больше для нашей семьи и не требовалось. А если когда и были излишки рыбы, то мама раздавала ее родственникам или соседям.
Что почитать ищите в #читальном зале
Автор Федор Горецкий.
