Он смотрел на нее серьезно, серыми маленькими глазами — сухонький человек со скошенным ртом и вставными зубами. Он не боялся ее. Сжатым слабеньким кулачком он грозил ей без злобы, шутливо, и Смерть отводила глаза, словно ей было стыдно сносить этот дряхлый, поблекший островок жизни на обширном человеческом поле.
Когда-то у нее было много работы, и она скакала на огненном коне войны по огромным просторам земли, успевая повсюду: от Тихого океана до Атлантического, от Северного Ледовитого до белоснежных гор Турции. Без устали она махала своей блестящей косой.
Она забывала о мертвых. Какой смысл помнить о них, когда каждый день появляются тысячи новых лиц, тысячи новых жертв.
Она помнила живых. Тех, с кем приходилось когда-то встречаться. Одним из таких живых был этот тщедушный седенький старик с быстрыми, суетливыми движениями рук и озорно поблескивающими глазами. Тогда он был еще молодым…
Первый раз она увидела его под Тулой. Маленький сгусток живой материи в серо-зеленой шинели, вжавшийся в овальный окопчик среди желтой мокрой глины, стекающей вниз от громовых сотрясений воздуха. Она зажгла свой взгляд и прожгла его новенькую зеленую каску, склоненную к самой земле. Огромный столб пламени поднялся сразу же сбоку от него, и алая кровь тонкой струйкой потекла по его шее за воротник. Но он сбросил каску сгоряча, словно отмахнулся от рассвирепевшей желтой осы, и тут она увидела его крепкий маленький кулачок, грозивший ей снизу, и серьезный взгляд его серых бесстрашных глаз. И Смерть, усмехнувшись, пролетела мимо, оставляя за собою яркие фонтаны огня и черные тучи дыма — огненный конь нес ее по всему фронту.
Потом она часто видела его в атаке. Маленький, юркий, с неиссякаемой яростью в глазах, он всегда был в гуще битвы, умелыми, хлесткими ударами поражая противника. Она видела его в разрушенном Киеве, на высотах Польши, среди редколесья Померании. Сжигая тех, кто начал эту проклятую войну, она теперь прокашивала дорогу к самому логову безумного фашизма, сея страх и панику среди этих людей, возомнивших себя властелинами мира. Но фашизм еще огрызался. И один раз, когда случилось такое, когда под ее косой полегло много людей в зеленых протертых и просоленных насквозь гимнастерках, она увидела знакомый маленький кулачок, поднятый ей навстречу, и эти серые, серьезные глаза. В огненном вихре взрывов она много раз шла по этой высотке, и ей казалось, что здесь уже все побито и скошено…. и вдруг этот кулачок. И она подняла косу.
Он вернулся домой. Он, прошедший войну в первых рядах. Он вернулся, и на его груди поблескивали ордена и медали. А к тридцатилетию великой победы его нашла тяжелая рубиновая звезда — орден Суворова за тот бой на безымянной высотке, за тот последний бой, отвлекающий основные силы противника и позволивший нашим войскам нанести сокрушительный удар по флангам и выиграть бой.
И его товарищи, сослуживцы были рады поздравить его со столь высокой наградой; добавили к ней свои скромные подарки.
Но все прошло. Закон времени неумолим.
Она пришла к нему во сне — сверкающая, белозубая, с неизменной косой за спиной.
— Здравствуй, старик, — сказала она, — собирайся в дорогу.
Он погрозил ей кулачком и улыбнулся.
— Ты никогда не боялся меня, — продолжала Смерть, — и не раз я жалела тебя, потому что ты был смел, хитер и осторожен. Не раз ты обводил врагов вокруг пальца и уходил от меня…. Но сегодня я пришла за тобой — таков обычай, и ты не отвертишься.
—Ты шутишь, Смерть, — сказал старый солдат, — я бессмертен. Можешь идти туда, откуда пришла.
— Ты немощен и слаб, — сказала Смерть, — отвернись…
Старик снова показал кулачок. Глаза его озорно поблескивали.
— Ты уже давно не работаешь, — продолжала Смерть. — Уже все забыли, что ты живешь на белом свете. Ни подарков тебе в день Победы, ни стопки за твое здоровье. Бывает, и хамят тебе в лицо, и отталкивают. А твои враги, забыв твой подвиг, поднимают головы и потрясают оружием, прославляя фашизм. Ты только мешаешь жить другим. Отвернись, старик!
— Неправда, — сказал солдат. — Это в мою честь воздвигнуты памятники! Это в мою честь пылает Вечный огонь, в честь меня и моих товарищей, защищавших Родину! Люди помнят и не забудут наш подвиг. Никогда не забудут нас! Я еще нужен маленьким детям, школьникам, внукам, — продолжал старый солдат. — Младшенький весь в меня. Я ему передам все, что знаю. Потом придешь…
— Достаточно того, что в его жилах течет твоя кровь, — усмехнулась Смерть.
— Я ему еще не сказал главного…
— И что же ты не сказал?
— Я не сказал, как избавиться от тебя.
Смерть промолчала. Это была слабость, а слабости она не прощала.
— Последнее твое желание, — сказала она.
Солдат задумался. Взгляд его серых глаз стал строже и темнее.
— Я хотел бы умереть в бою, —сказал он.
— Это можно, — улыбнулась Смерть и повела руками.
И солдат увидел себя в знакомом окопчике, вжимающимся в сырую выбоину из мокрой желтой глины. Он увидел огонь и дым, услышал леденящий свист пуль, въедливый вой пролетающих мимо снарядов, гром разрывов, а впереди, за зловещими буграми танков, цепочку врагов в ненавистных касках. И он выпрямился. Былая сила воскресла в нем. Подобрал валявшуюся под ногами чью-то каску. Широкая спина политрука мелькнула впереди, и оглушающий крик заложил уши.
И они сшиблись в яростной схватке с темно-зелеными фигурами. И кипела трава под ногами, и свистели пули, и огненный конь смерти проносился между рядов сражающихся, устилая равнину неподвижными телами солдат.
Он упал, и звездочка света на кончике штыка неподвижно застыла над его грудью, и Смерть заглянула ему в глаза и удивилась — в них снова не было страха. Только маленький сухонький кулачок поднялся ей навстречу.
Смерть отвернулась и как бы нечаянно махнула своей косой, и старичок, опуская руку, тихо всхлипнул во сне и замер, навсегда сохранив на лице торжественную серьезность…
Кстати. Рассказ «Последняя битва» написан с реального героя. Его имя Липатов Иван Трофимович.
Автор наш земляк — писатель и поэт Петр Михайлович Семенов. Среди его произведений большое место занимают фантастика, стихи для детей, сказки. Стихи Семенова печатались в газете «Знамя труда». А недавно его произведения были опубликованы в электронном виде в издательстве ЛитРес.
Из воспоминаний роговчан о первых днях войны
Ольга Степановна Лазуткина, 1929 г. р.: «По радио сообщили, что началась война. Все кругом плакали. Крики, стоны, плачь, жуть, что было, страшно. Грузовые машины подогнали, мужчин всех забрали. Что я могу сказать, вы сами должны понять, как она началась, война».
Валентина Александровна Угрюмова, 1937 г. р.: «Я маленькая была. Мы с мамой жили там, где папа служил. Большой дом такой был. Папа служил танкистом, был младший сержант, по-моему. Когда война началась, конечно, сразу его забрали на фронт. А мама со мной собралась на вокзал, уезжать сюда, в Краснодарский край. Помню, на станции было много цветов — маков, васильков, и я бегаю, рву их. Мама ловит меня, говорит, поезд начал двигаться, а я никак не оторвусь от цветов. И тогда какой-то мужчина подбежал, схватил меня на руки, маму за руку и в последний вагон подсадил».
Галина Потаповна Осипова, 1937 г. р.: «Мне четырех лет не было, когда началась война. Конечно, помню я мало, но очень отчетливо помню, что объявили по радио — тогда ж были такие репродукторы, как черные тарелки. Все женщины плакали. Почему-то, не знаю, все были на площади, и мама со мной была. А потом папу провожали на фронт, вскорости его забрали, в июне. Помню очень хорошо, папа шел, нес братика моего на руках, меня за руку вел. Мама старшую вела девочку. На площади, где сейчас построена новая школа, все, кого забирали в армию, собирались там. Женщины все плакали, вся станица плакала».
Нина Ивановна Сабурова, 1934 г. р.: «На площади, где был стадион, повесили граммофон (репродукторы — ред.) и громко-громко объявили: «Внимание, внимание! Будьте бдительны!». А коров же выгоняли рано пасти в стадо. Мы гнали коров, а они объявляли. И до сих пор, как проснусь в то же время, и кажется, что они прямо объявляют».
Из проекта центра творчества «Радуга» ст. Роговской «И все о той войне…».
Много интересный публикаций на сайте читайте Читальный зал
