О войне фронтовики, а их было полстраны, рассказывали мало, скупо — разве что по случаю. Но они все равно были героями, потому что выстояли, выдюжили, победили. Сыновья героев роговчане Геннадий Нененко и Виктор Шадрин с большой любовью вспоминают своих родных-ветеранов.
Я так гордился отцом
— Я сейчас очень жалею, что мало расспрашивал отца, пока он был жив, о том времени, — говорит Геннадий Алексеевич Нененко, житель станицы Роговской. Он помнит, как много лет после войны отец ночами страшно кричал, видимо, снились ужасы, о которых он, хмурясь, не хотел рассказывать малолетнему сыну. Наверное, берег его. Лишь по случаю что-то скупо рассказывал. А теперь вот и спросить не у кого.
Потомственный казак Алексей Иосифович Нененко прошел всю войну бок о бок со своим братом Мефодием. Сейчас эту историю в семье знают все от мала до велика.
…1941-й. Алексей только окончил с отличием десятилетку. Война рушит все планы. Уходит на фронт отец. Воюет где-то брат Мефодий. Алексею нет восемнадцати, его не призывают по болезни. А потом оккупация. Эти месяцы пролетают как нереальный сон, от которого хочется проснуться. Освобождение приходит в 1943-м вместе с частями Красной Армии. Какими-то понятными ей одной путями судьба сводит братьев, чтобы провести их через все ужасы войны и вернуть живыми и невредимыми в отчий дом.
Каждый в семье, говорит Геннадий Алексеевич, рассказывает об этом по-своему. Со слов отца, 12 февраля, когда части Красной Армии подошли к станице Роговской, первым оказался взвод разведки, в котором служил его брат Мефодий. Он смотрел на родную хату, где жили мама, брат и сестра, в бинокль, но командир не пустил его. Была ночь, а утром стали подтягиваться основные силы. И как только немцев выбили из станицы, к их дому подкатила полуторка с солдатами, которые кричали: мамаша, встречайте сына! Много солдат тогда остановилось в хате, женщины им все перестирали, перештопали.
Мефодий договорился с командиром части, и так Алексей попал в действующую армию, в разведку. Всю войну прошли братья рядом. Вспоминали потом: если идем вместе в разведку, друг за другом смотрим.
…По словам директора музея «Истоки» Роговского центра творчества Людмилы Ермолович, в станице во время оккупации оставалось много молодежи, которую не успели забрать на фронт. И в 43-м, буквально через два дня после ее освобождения, забрали в один день 82 человека такого же, как Алексей Нененко, возраста. Все они в основном пошли на Голубую линию, на Горячий Ключ, в живых остались единицы…
А братьев Нененко судьба хранила. Чего только не пришлось пережить за эти годы. Сутками, бывало, приходилось стоять, не шевелясь, в болотах по горло в воде. А был и такой эпизод, когда Алексей благодаря своей смекалке помог уничтожить самоходную артиллерийскую установку, которую немцы тщательно замаскировали. Вместе прошли фронтовыми дорогами братья, освобождали Венгрию, Румынию, штурмовали Кенигсберг, в Австрии встретили Победу. Как пишут, в Австрии контингент советских войск был самым многочисленным среди войск антигитлеровской коалиции. Вернулись братья домой только в 1947 году. У отца — две медали «За отвагу», медаль «За победу над Германией», Благодарность Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина.
Мефодий Иосифович до войны был учителем в роговской школе. По возвращении стал директором и оставался им до смерти. Преподавал географию.
А Алексей Иосифович окончил политехнический институт и по распределению с женой и сыном уехал в Молдавию в винодельческий совхоз Чалык. Но из-за болезни мамы семья вернулась обратно в станицу. Он хорошо чертил и пошел работать в школу, окончил заочно педагогический институт, преподавал химию и биологию до выхода на пенсию. Был отличником народного образования РСФСР, а потом и СССР.
В семье долгие годы хранилась вещь, которую Геннадий Алексеевич все же решился передать музею «Истоки» — настолько она дорога была ему как память. Из Австрии отец привез аккордеон фирмы Hohner Verdi III — такого в станице ни у кого не было. Были гармошки, изредка баяны, а аккордеона не было. Папа, вспоминает Геннадий Алексеевич, подбирал мелодии на слух, был самоучкой, но играл вальсы, полонезы, а еще молдавеняску, которую выучил в Молдавии, просто виртуозно, несмотря на то что на клавишной руке у него были отбиты осколками пальцы. Но с тех пор как отца не стало, аккордеон никто не трогал. Даже на предложение отреставрировать Геннадий Алексеевич не согласился, говорит, что тогда бы на аккордеоне кто-то должен был играть, а ему не хотелось, чтобы кто-то, кроме отца, прикасался к инструменту…
Ты легкая, добежишь
Родители роговчанина Виктора Ивановича Шадрина — и мама и папа — были участниками Великой Отечественной войны.
Жили они в соседних селах, были хорошо знакомы, а на фронт попали разными путями. Отца в 38-м призвали на действующую службу в армию на Дальний Восток, только вот служба затянулась на долгих семь лет. А мама служила матросом на Краснознаменном Балтийском флоте на подступах к осажденному Ленинграду.
…1942 год, морская пехота. Ленинград в блокаде. Пока плыли к месту службы через Ладогу, вспоминала Нина Петровна, девчонки такого натерпелись и не чаяли, что выберутся из-под обстрела немецкой авиации. Сформировали из них вторую женскую бригаду, и бывалые моряки из первой бригады поначалу свысока на них посматривали. Но война всех уравняла. Первый жестокий урок запомнили — расстрел дезертира, совсем еще мальчишки. Второй урок — гибель инструктора, который показывал им во время учебы, как делать связку из боевых гранат, и одна выпала и взорвалась.
Очень нелегко приходилось девчатам в сложных боевых условиях: ежедневные пробежки в полной боевой амуниции, стрельбы и редкие часы отдыха. Рядовым ведь никто не объяснял, что командование все время искало слабое место в обороне противника, чтобы разорвать кольцо блокады. Река Волхов была рубежом, который наши войска должны были преодолеть.
На лед вышли ночью, добежали до другого, обледенелого, берега под обстрелом, попрыгали в оставленные немцами окопы. А артиллерия лупит, погибли все связисты, разведданные передать некому. И тогда командир решает: Нинка, ты легче всех, ты побежишь. С расчетами на листочке положения немецких огневых точек она бежит к другому берегу, а тут другое подразделение наступает и ставит дымовую завесу. В дыму она бредет не зная куда, потом проваливается под лед. И уже прощается с жизнью, когда с берега в просвет ее замечает часовой. Но запах горелого парафина — так воняла дымовая завеса — преследовал Нину Петровну всю жизнь, она очень не любила, когда жгли свечи.
Зенитчицы, которые ее переодели, дали водки, потом баграми достали и утопленную винтовку — оказывается, девушка тонула близко к берегу. А то не миновать бы трибунала за утерю оружия. Сибирская закваска помогла Нине выжить и даже не заболеть.
После снятия блокады стало лучше с продуктами, но работа на охране железной дороги и на строительстве аэродрома, когда приходилось таскать большие тачки, вконец подорвали здоровье. В 1944-м ее комиссовали, весила она всего 42 килограмма, и тетка отпаивала ее овечьим молоком.
Отец Иван Петрович служил на Дальнем Востоке, в 53-м районе авиационного базирования. Его призвали в армию на действительную службу в авиационный полк. А как закончился срок, доехали дембеля военным эшелоном до Байкала, и тут выстроили всех на станции и объявили: всем назад по своим частям. Так они узнали, что началась война. Все четыре года и до победы над милитаристской Японией Иван Петрович служил в том же полку. Специалистов такого уровня, как он, — электромонтеров по оборудованию и обслуживанию взлетных полос не было, из других частей к нему присылали учиться.
…Победный май 1945-го, вот и войне конец, а их не демобилизуют. Понимают, что война с Японией неизбежна. В полк поступают новые самолеты, новый летный состав, много боеприпасов, но их нигде не складируют, а значит, они скоро будут пущены в ход. А еще впервые привозят торпеды. Самолетов-торпедоносцев прежде здесь солдаты не видели, теперь это боевое оружие Красной Армии будет активно использоваться для поражения кораблей противника, оборонительных объектов на суше. Отец вспоминал, рассказывает Виктор Иванович, что самолеты на аэродром с неиспользованными боеприпасами не возвращались, видимо, было опасно, сбрасывали их на объекты и в море. Потерь техники и среди личного состава, несмотря на то что летчики за годы войны приобрели огромный опыт, было много. Когда бомбили порты, самолеты возвращались как решето — от зенитного огня, приходилось их списывать.
Война с Японией длилась меньше месяца, с 9 августа по 2 сентября 1945 года, когда был подписан акт о капитуляции. Ничто не мешало нашим солдатам вернуться домой. Но Иван Петрович партийный, и по призыву партии он отправляется в город Камбарка в Удмуртии, где на военной базе проработает до 1965 года. Как он рассказывал позже сыну Виктору, который родился в этом же городе, там производили боевые отравляющие вещества. Много было аварий, и при устранении одной из них отец получил такие сильные ожоги от иприта, что полгода пролежал в пеленках и в простынях. Но его выходили. Подлечивался в санаториях, а потом врач сказал: езжай на юг, если хочешь жить. Вот так семья Шадриных оказалась в Роговской.
В трудовой были сплошные благодарности. Но в новой жизни надо было доказывать свой профессионализм делом, ведь, как сказал председатель колхоза, у него электромонтеров хоть пруд пруди. Иван Петрович был смекалистый, организовал цех по перемотке электромоторов — после войны-то достать что-то было нереально. А у него и руки были золотые, и ум природный.
