Журналист меняет профессию. Один день со скорой помощью Работа в экстремальных условиях, более ста вызовов за смену, среди них и те, когда жизнь пациента висит на волоске. А иногда на волоске висит жизнь самого врача. Фельдшерам скорой приходится работать на улице, в чужой квартире, в общественном месте… Корреспондент «Знаменки» провела день с бригадой скорой помощи Тимашевской ЦРБ. 7.40, я стою у входа в отделение скорой помощи, где на смену ночной бригаде приходят фельдшеры утренней смены. Вместе со всеми надеваю спецодежду и слышу: поехали! И вот мой звездный час настал, вместе с фельдшером 9-й бригады Светланой Гринько садимся в машину скорой помощи. — Едем на хутор Димитрова, — говорит водителю Светлана Алексеевна, там женщине плохо, по словам супруга, у нее тошнота, рвота, головокружение. Пока мы едем, я спрашиваю медиков, не страшно ли работать ночью, бывали ли случаи нападения? — Конечно, — вспоминает Светлана Алексеевна, — однажды прибыли на вызов, во дворе рядом с больной находился парень в нетрезвом состоянии. Вел он себя неадекватно, нецензурно выражался. На мою просьбу не мешать осмотру, стал возмущаться, схватил молоток и кинул в меня, но попал в свою новую иномарку. Девушку пришлось везти в больницу, а парень через пару дней пришел извиняться. И подобных случаев в нашей практике очень много. Мы подъезжаем к месту вызова. Вот только ни табличек с названиями улиц, ни номеров домов практически нигде нет, приходится полагаться на интуицию. — И так часто, — сетует водитель скорой помощи, — потом еще на нас жалуются, мол, долго едем, вот только все забывают, что, например, в ночное время мало того, что видимость плохая, так еще и никаких ориентиров. Хорошо, если кто-то из родственников больного выходит встретить. Подъезжаем к дому, сигналим. Выходит пожилой мужчина и проводит нас в дом. На диване лежит бабушка, при виде врача начинает жаловаться на недомогание. Светлана Алексеевна осматривает пациента: меряет давление, делает кардиограмму и, получив согласие, вводит инъекцию. Оставляет сигнальный лист и в случае ухудшения советует вновь позвонить на 03. Возвращаемся в машину, по рации передали новый адрес. Мчимся, вот только на ж/д переезде пробка, приходится включать сирену, чтобы нуждающийся в помощи человек получил ее вовремя. Замечаю, что не все водители пропускают машину скорой помощи, меня это возмущает: как так, мы едем жизни спасать, а нам дорогу не освобождают! После второго вызова возвращаемся в отделение: пока звонков о помощи нет. Начинаю расспрашивать старшего фельдшера Анну Воробьеву о работе. Прием вызовов ведется по трем каналам, диспетчеры фиксируют входящие звонки, расспрашивают звонящих, что случилось, и делят вызовы на экстренные (ДТП, пожары, падения с высоты — все, что требует немедленной помощи), срочные (сердечные приступы, разного рода кровотечения, травмы) и неотложные (высокая температура, изменение артериального давления и др.). Более ста звонков поступает в отделение «скорой» в сутки. Много возмущений у звонящих вызывают вопросы, которые задают диспетчера. Обычно по телефону говорят: — Человеку плохо! Но ведь для одного плохо, когда голова болит, для другого — когда человек уже без сознания. Поэтому операторы спрашивают, где болит, насколько сильно, а в ответ слышат: — Что вы тут расспрашиваете, приезжайте — увидите! Начинают кричать, нецензурно выражаться. К этому работники «скорой» уже привыкли и стараются не обращать внимания. Не успели мы договорить, как меня зовут на очередной вызов. Женщине стало плохо на работе, мы приезжаем в учреждение, поднимаемся по лестнице на третий этаж и видим на пути больную в сопровождении сотрудницы, которая сразу же предъявила нам претензии: — Мы же по телефону сказали, что спустимся, зачем вы поднимаетесь. Светлана Алексеевна попыталась объяснить, что разговор состоялся с диспетчером, а не с ней, но слушать нас никто не стал. Женщина потребовала, чтобы больную везли в поликлинику без осмотра фельдшера. И только присутствие корреспондента убедило ее в обратном. После этого инцидента еще долго находилась в недоумении: зачем обращаться за помощью к «скорой», если мнение специалиста учитывать не хотят?.. Возвращаемся в отделение, я продолжаю разговор с Анной Воробьевой: — Больше всего обращений поступает вечером и в выходные. Аншлаг начинается с 18 часов и до полуночи. Как только человек освободился от работы, у него появляется время для каких-то занятий, в том числе появляется возможность вызывать «скорую». После работы дети заходят к своим пожилым родителям и, если видят их недомогание, звонят в «скорую», поэтому вечером отделение задыхается от вызовов. Есть большое количество обращений, которые можно было бы исключить. Вот, например, сегодня у 28-летнего мужчины температура 38, а ему на работу в ночь, и он вызвал бригаду, чтобы зафиксировать факт заболевания. А в это время кто-то действительно нуждается в срочной помощи, но вынужден ждать! Иногда человеку для улучшения самочувствия достаточно принять одну таблетку, но чтобы не тратить свои лекарства, вызывают «скорую», зная, что специалисты все сделают бесплатно. Удивляет и тот факт, что некоторые надеются одним уколом восстановить свое здоровье. Большинство звонков — от людей, страдающих повышенным или пониженным давлением. Почти у каждого из них есть препараты, назначенные врачом. Но некоторые их не принимают, а живут от «скорой» до «скорой», — поясняет старший фельдшер. — Такие вызовы отнимают время. Закончив разговор, отправляюсь с другой бригадой на вызов. По телефону сообщили, что необходима помощь мужчине с неадекватным поведением. Он стоит в районе трубного завода и просит, чтобы ему вызвали «скорую». Прибыв на место, увидели на первый взгляд вполне спокойного пенсионера. Но когда к нему приблизился фельдшер, мужчина стал кричать, отказывался пройти в автомобиль, оказывал сопротивление. Но все-таки был доставлен в больницу для осмотра врачом-психиатром. Уф!.. Как же все-таки тяжело фельдшерам! С этой мыслью вернулась в редакцию. А бригада, с которой провела день, вновь помчалась спасать жизни. Хотелось бы, чтобы негативные слова в свой адрес они слышали как можно реже. Пусть «спасибо» станет неизменным атрибутом их рабочих суток! фото Архипа ЛарченкоЖурналист меняет профессию. Один день со скорой помощью [[SAKURA{«type»:»thumb»,»id»:33939,»alt»:»»}]]Работа в экстремальных условиях, более ста вызовов за смену, среди них и те, когда жизнь пациента висит на волоске. А иногда на волоске висит жизнь самого врача. Фельдшерам скорой приходится работать на улице, в чужой квартире, в общественном месте… Корреспондент «Знаменки» провела день с бригадой скорой помощи Тимашевской ЦРБ. 7.40, я стою у входа в отделение скорой помощи, где на смену ночной бригаде приходят фельдшеры утренней смены. Вместе со всеми надеваю спецодежду и слышу: поехали! И вот мой звездный час настал, вместе с фельдшером 9-й бригады Светланой Гринько садимся в машину скорой помощи. — Едем на хутор Димитрова, — говорит водителю Светлана Алексеевна, там женщине плохо, по словам супруга, у нее тошнота, рвота, головокружение. Пока мы едем, я спрашиваю медиков, не страшно ли работать ночью, бывали ли случаи нападения? — Конечно, — вспоминает Светлана Алексеевна, — однажды прибыли на вызов, во дворе рядом с больной находился парень в нетрезвом состоянии. Вел он себя неадекватно, нецензурно выражался. На мою просьбу не мешать осмотру, стал возмущаться, схватил молоток и кинул в меня, но попал в свою новую иномарку. Девушку пришлось везти в больницу, а парень через пару дней пришел извиняться. И подобных случаев в нашей практике очень много. Мы подъезжаем к месту вызова. Вот только ни табличек с названиями улиц, ни номеров домов практически нигде нет, приходится полагаться на интуицию. — И так часто, — сетует водитель скорой помощи, — потом еще на нас жалуются, мол, долго едем, вот только все забывают, что, например, в ночное время мало того, что видимость плохая, так еще и никаких ориентиров. Хорошо, если кто-то из родственников больного выходит встретить. Подъезжаем к дому, сигналим. Выходит пожилой мужчина и проводит нас в дом. На диване лежит бабушка, при виде врача начинает жаловаться на недомогание. Светлана Алексеевна осматривает пациента: меряет давление, делает кардиограмму и, получив согласие, вводит инъекцию. Оставляет сигнальный лист и в случае ухудшения советует вновь позвонить на 03. Возвращаемся в машину, по рации передали новый адрес. Мчимся, вот только на ж/д переезде пробка, приходится включать сирену, чтобы нуждающийся в помощи человек получил ее вовремя. Замечаю, что не все водители пропускают машину скорой помощи, меня это возмущает: как так, мы едем жизни спасать, а нам дорогу не освобождают! После второго вызова возвращаемся в отделение: пока звонков о помощи нет. Начинаю расспрашивать старшего фельдшера Анну Воробьеву о работе. Прием вызовов ведется по трем каналам, диспетчеры фиксируют входящие звонки, расспрашивают звонящих, что случилось, и делят вызовы на экстренные (ДТП, пожары, падения с высоты — все, что требует немедленной помощи), срочные (сердечные приступы, разного рода кровотечения, травмы) и неотложные (высокая температура, изменение артериального давления и др.). Более ста звонков поступает в отделение «скорой» в сутки. Много возмущений у звонящих вызывают вопросы, которые задают диспетчера. Обычно по телефону говорят: — Человеку плохо! Но ведь для одного плохо, когда голова болит, для другого — когда человек уже без сознания. Поэтому операторы спрашивают, где болит, насколько сильно, а в ответ слышат: — Что вы тут расспрашиваете, приезжайте — увидите! Начинают кричать, нецензурно выражаться. К этому работники «скорой» уже привыкли и стараются не обращать внимания. Не успели мы договорить, как меня зовут на очередной вызов. Женщине стало плохо на работе, мы приезжаем в учреждение, поднимаемся по лестнице на третий этаж и видим на пути больную в сопровождении сотрудницы, которая сразу же предъявила нам претензии: — Мы же по телефону сказали, что спустимся, зачем вы поднимаетесь. Светлана Алексеевна попыталась объяснить, что разговор состоялся с диспетчером, а не с ней, но слушать нас никто не стал. Женщина потребовала, чтобы больную везли в поликлинику без осмотра фельдшера. И только присутствие корреспондента убедило ее в обратном. После этого инцидента еще долго находилась в недоумении: зачем обращаться за помощью к «скорой», если мнение специалиста учитывать не хотят?.. Возвращаемся в отделение, я продолжаю разговор с Анной Воробьевой: — Больше всего обращений поступает вечером и в выходные. Аншлаг начинается с 18 часов и до полуночи. Как только человек освободился от работы, у него появляется время для каких-то занятий, в том числе появляется возможность вызывать «скорую». После работы дети заходят к своим пожилым родителям и, если видят их недомогание, звонят в «скорую», поэтому вечером отделение задыхается от вызовов. Есть большое количество обращений, которые можно было бы исключить. Вот, например, сегодня у 28-летнего мужчины температура 38, а ему на работу в ночь, и он вызвал бригаду, чтобы зафиксировать факт заболевания. А в это время кто-то действительно нуждается в срочной помощи, но вынужден ждать! Иногда человеку для улучшения самочувствия достаточно принять одну таблетку, но чтобы не тратить свои лекарства, вызывают «скорую», зная, что специалисты все сделают бесплатно. Удивляет и тот факт, что некоторые надеются одним уколом восстановить свое здоровье. Большинство звонков — от людей, страдающих повышенным или пониженным давлением. Почти у каждого из них есть препараты, назначенные врачом. Но некоторые их не принимают, а живут от «скорой» до «скорой», — поясняет старший фельдшер. — Такие вызовы отнимают время. Закончив разговор, отправляюсь с другой бригадой на вызов. По телефону сообщили, что необходима помощь мужчине с неадекватным поведением. Он стоит в районе трубного завода и просит, чтобы ему вызвали «скорую». Прибыв на место, увидели на первый взгляд вполне спокойного пенсионера. Но когда к нему приблизился фельдшер, мужчина стал кричать, отказывался пройти в автомобиль, оказывал сопротивление. Но все-таки был доставлен в больницу для осмотра врачом-психиатром. Уф!.. Как же все-таки тяжело фельдшерам! С этой мыслью вернулась в редакцию. А бригада, с которой провела день, вновь помчалась спасать жизни. Хотелось бы, чтобы негативные слова в свой адрес они слышали как можно реже. Пусть «спасибо» станет неизменным атрибутом их рабочих суток! фото Архипа Ларченко