Юная Пестя никогда бы и не подумала, что ее жизнь сплетется с кубанской землей, если бы в конце XIX века ее родители, Федор и Феодора Рыбалко, не решили перебраться из села под Мариуполем на Кубань. Место — новое, малозаселенное, богатое землей и ресурсами. Считай, сто лет всего прошло, как казаки по дару Екатерины II освоили территорию. Кругом — степи да реки, изредка встречаются хутора со скромными десятками, а то и единицами дворов. Вот и решило большое семейство Рыбалко, в семье которых было девять детей, перебраться на земли свободных казаков.

Недолгий век Шкуропатского. Епистинье было не больше 10 лет, когда семья обосновалась на хуторе пана Шкуропатского вблизи станицы Тимашевской Кавказского отдела Кубанской области. Первая печаль застала в дороге — умер глава семейства: надорвался — арбу вытягивал из лужи. Уже виднелись белые хатки хутора, когда окатил внезапный дождь. Федор умер через несколько дней после приезда.

Тимашевским архивистам удалось выяснить, что панов Шкуропатских было несколько, но какой именно имел земли на том хуторе, куда перебралась семья Рыбалко, доподлинно неизвестно. Историки утверждают, что с паном повезло: был добр, давал земли в пользование без оплаты в первое время, пока семьи не встанут на ноги. Не найти ныне хутора Шкуропатского ни на карте, ни на земле.

Надежда Басманова пишет: «Хутор, которого нет… Недолго просуществовал он — в 1890 году основан полковником Шкуропатским, а в 1974-м ликвидирован». Люд переехал в соседние, более обжитые хутора, некоторые и вовсе устремились в районный центр, который к тому времени, в 1966-м, получил статус города. Не сохранили ни хуторских улиц, ни саманных домов хутора Шкуропатского. Оно и понятно: глина и камыш недолго простояли бы под дождями и ветрами — считай, почти век прошел. Сравняли и хату Степановых, не сделав ни одной фотографии на память… Но хуторской погост стоит и до сих пор, его не тронули. Много Степановых и Рыбалко там захоронено: и Михаил, и дети его, и братья, и племянники.

Наймичка. Рыбалки выстроили землянку. Мужчиной в семье теперь стал брат Пести Данила. Виктор Конов пишет: «Федор наказывал: расходитесь по хуторам, идите внаймы…». Так и порешали: Данила отвез Епистинью в другой хутор батрачить. Кончилось детство у Пести. Там, на хуторе, пришлось ей ухаживать за скотом хозяев, которые нередко насмехались над своими батраками.

Вскоре часть семейства переехала на побережье Азовского моря. Жизнь там была легче: море – ни пахать, ни засевать не надо, лови только рыбу, сколько хочешь. В Шкуропатском остались двое: брат Данила и сестра Одарка, Епистинья батрачила в другом хуторе, до сих пор его название не известно.

В архивах не сохранилось никаких свидетельств жизни Епистинии Степановой до замужества.

Будешь хозяйкой. В эти же годы, когда семейство Рыбалко оказалось на Кубани, переселялись из Курской губернии и Степановы — Николай и Акулина во главе, а с ними дети: Пантелей, Фадей, Елена и Михаил — будущий муж Епистиньи. Обосновались сначала в станице Ольгинской, но из-за давления казаков на пришлый люд пришлось перебраться на новое место. Им оказался хутор Шкуропатский.

«В конце XIX века сын Степановых Михаил и дочь Рыбалко Епистиния создали новую семью. Они арендовали землю у пана Шкуропатского. Пан для арендаторов отводил участки земли на своем хуторе, на котором разрешал строить хату, надворные постройки, сеять зерновые, овощи и бахчевые. По меже разрешал сажать акацию — строительный материал, во дворе — шелковицу, любимое лакомство детей…» — пишет краевед, заслуженный работник культуры Кубани Таисия Чумакова.

Писатель Виктор Конов, написавший книгу «Епистинья Степанова» свидетельствует: «В зыбком сегодняшнем родовом предании о замужестве Епистиньи сохранились ломкие обрывки и кусочки. “<…> Поглядела на Михайлу: маленький, курносый… Говорю маме: “Ой, мамо, мамо. Я не хочу замiж выходыть”. А она мэнэ: “Поживешь, привыкнешь та й будешь жить. Чем тебе ходыть по наймах, так лучше будешь хозяйкою”».

Первая хата Степановых сгорела, Михаил возвел вторую. И потекли заботы: Пестя уже не батрачка, а жена, Михаил — муж, сила и опора семьи. «Шестнадцать и две недельки на семнадцатый», по ее словам, было Песте, около 20 — ему. Сложно им поначалу было жить на казацкой земле: ни казаками, ни панами не были — люд пришлый, кацапы. Да и семья Михаила не приняла искренне Пестю: без отца, семья по Кубани разбросана, юна слишком…

Тихо, мирно потекла жизнь Степановых. Пошли детки. Первая — Стефания — родилась в 1899-м, Епистинии было 17 лет. Первая потеря случилась совсем скоро: четырехлетняя Стеня упала в чугун с кипятком, обварилась. Была зима, девочку обложили снегом. Умерла через несколько дней от воспаления легких. Первая потеря в череде предстоящих…

11 лет беременная.  Жизнь пошла дальше. Новые дети, заботы о них. «Епистиния Федоровна была отличной хозяйкой — о таких в народе говорят: “И на стози, и на вози”. Она умела прясть пряжу, вязала носки, варежки и кружева на подзорники, обшивала семью сама, а семья была многодетная. У Михаила Николаевича и Епистинии Федоровны было 15 детей: 12 мальчиков и 3 девочки. Более 11 лет она ходила беременная! О том, какой Епистиния была хозяйкой, как готовила еду, пекла хлеб, бублики, пироги и блины, ходили легенды. Бублики они пекли всей семьей — напекали по мешку и больше. Блины меньше ведра Епистиния не затевала.

В 1930-е на Кубань пришел голод. Михаил не выдержал, умер в 1933 году. Пополнился печальный погост еще одним крестом с надписью «Степанов». У детей осталась одна Епистинья. Кормила семью работа в колхозе «1-е Мая»: трудились старшие дети — Николай, Василий и Филипп, младшие в это время заканчивали школу. В 1939-м, 20 мая, в бою над Халхин-Голом погиб Федор Степанов. До него в июле 1918-го белоказаки убили Александра-старшего.

Где сыны? В 1939 году Епистинья переехала в дом Филиппа в хутор 1-е Мая (ныне Ольховский). Через два года началась Великая Отечественная война. Ушли на военные сборы Василий и Филипп, проводили на фронт Николая и Сашу-мизинчика. Без вести пропали Ваня, Вася и Павлуша. В 1942-м пропал без вести Филя, через год погибли Илюша на Курской дуге и Саша на берегу Днепра.

Трудно стало Епистинии Федоровне одной, жизнь ее на земле перевалила за шестой десяток. Сыны на войне — хозяйствовала сама с женой Филиппа Александрой Моисеевной. Надежда Басманова пишет: «28 декабря 1943 года на приеме в исполкоме была Епистиния Федоровна Степанова. Пришла мать челом бить — не изымать у нее корову. “Трудно поверить, но матери отказали. Ввиду того, что обмен коров произошел во время немецкой оккупации и выменянная корова гражданки Степановой похищена неизвестно кем, в иске отказать, корову закрепить за фермой колхоза. Трудно поверить, что никто тогда не поинтересовался у матери, с кем она живет, где ее кормильцы, уж не перешли ли на сторону врага? У других-то коров изымали именно по этой причине…”». Голодно и холодно было в 1943-м, спасала лишь печь в хате, которую выстроил Филипп. Казаки насмехались насчет этих печей, но достоинства ее оказались велики. Вот и холодной оккупационной зимой частичка Филиппа, сына, грела мать и жену. Шли дни, ночи, недели и месяцы…

Одна за другой приходили печальные вести в хутор 1-е Мая. И в 1944 году пришли похоронки на Васю и Ваню: первый погиб в Никополе, второй на землях Белоруссии в 1943-м. Николай пропал без вести. В феврале победного 1945-го пришла весточка о Филиппе, зверски убитом в немецком плену в Германии.

А мать все ждала… «А уси сыны йдуть, а моих нэма, и день жду, и ничь…» — эта фраза Епистинии Федоровны из фильма «Слово об одной русской матери», который снял Павел Русанов, стала нарицательной — в ней вся боль русской крестьянки, которую война застала врасплох. Она берегла вещи своих кровинок, надеялась, что вот-вот вернутся и вновь польется теплая семейная жизнь: Вася вновь заиграет на скрипке, Иван будет читать свои стихи, а бабушка Пестя будет снова печь пироги для своих сыночков…

Сжалился Бог над старушкой, плакавшей днями и ночами, тревожившейся по каждому скрипу деревянной калитки. В 1945 году вернулся с фронта единственный выживший сын, Николай. «Коля, сын мой! Ведь совсем недавно сидели вы все, сыны мои, за большим столом вместе с вашим отцом, и я смотрела на вас, любовалась вами, как будто шептал мне кто: смотри, смотри, недолго осталось тебе видеть их. Не я терзаю сердце свое, это горе мое, беда моя изводит меня днем и ночью», — пишет Конов.

 «Просыла сыночков у Бога». Никто, кроме соседей-хуторян Епистиньи, не знал о том, что пережила мать за эти страшные четыре года. Женщиной она была набожной, соблюдала посты, с утра молилась, к ночи молилась.

Однажды Филипп решил подшутить над матерью: «Сегодня будет икона плакать!» – заявил он на весь дом. Братья сделали дырочки в глазах на иконе и налили воды. Епистиния Федоровна, когда узнала, долго ругалась на своих деток. Говорила, что сама простить сможет, а вот у Бога прощения вымаливать придется.

«Все вы сняли, — сказала бабушка Пестя режиссеру Русанову, — но не сняли, як я молилась, просыла сыночков у Бога…» И тогда появились кадры, где бабушка Пестя молится. Надежда Басманова пишет: «В фильме “Слово об одной русской матери” есть удивительный кадр, когда Епистиния Федоровна выходит из церкви, осеняя себя крестом. Женщина, потерявшая всех сыновей, не потеряла веры. Не озлобилась. И сила ее веры поражает не одно поколение россиян».

Не выполнили последней просьбы. В 1963 году умер Николай. Через год бабушка Пестя переехала в Ростов-на-Дону к дочке Вале (Варе — она хотела, чтобы все ее звали Валей). Там и жила в семье Степановых-Коржовых: встречала Новый год, принимала журналистов, проводила уроки мужества в школах, получала телеграммы из разных уголков мира. 7 февраля 1969 года сердце Епистинии Федоровны Степановой, Солдатской Матери, перестало биться. Таисия Чумакова пишет: «Она завещала похоронить ее в этом святом для нее месте, рядом с мужем и детьми, но мы не выполнили ее последней просьбы. Поскольку она была знаменитой матерью, в районе приняли решение похоронить Епистинию Федоровну на Мемориальном комплексе в центре станицы Днепровской, рядом с братской могилой защищавших станицу воинов. В 1985 году прошла реконструкция Мемориального комплекса. На могиле Епистинии установили гранитный памятник, рядом, одну за другой, гранитные плиты с именами ее сыновей…» Рядом с мамой в станице Днепровской лежит только Николай…

На надгробной плите Епистинии написаны неверные годы жизни: 1874–1969. Архивисты нашли документы, в которых сообщается, что Епистиния Степанова родилась в 1882 году. Так и приняли: умерла бабушка Пестя на 88-м году жизни.