— А что такое? Разучилась чаи гонять и пасьянсы раскладывать? — съязвила Маша.
Контора, где трудилась Любовь Михайловна, занималась сбором каких-то данных. Не обремененные работой сотрудницы честно отсиживали с девяти до шести. Маясь от безделья, перемывали знакомым кости, тихонько собачились, стараясь спихнуть друг на друга поручения начальства, примеряли белорусский трикотаж, который приносила знакомая торговка, и пили бесконечный чай. — Да я не про работу! Я, кажется, гадать разучилась, ничего больше не вижу, вернее, вижу какую-то ерунду, причем у всех эта ерунда одинаковая, — пожаловалась Любаша, промышлявшая на досуге домашней магией.
Все в их городке знали: если дела не идут или милый зачастил к соседке за солью — надо обратиться к Любаше. Та умела и карты раскинуть, и линии на руке посмотреть, но всем другим способам предпочитала гадание на кофейной гуще.
А ведь когда-то сама не верила, что обладает сверхспособностями. Если бы не Маша, может, и не раскрыла бы свой магический талант.
— Да брось ты, ничего такого во мне нет, — спорила она с подругой еще на заре их студенческой юности.
— Как же! Нет! А почему тогда тарелка двигается, только если ты за столом сидишь, — парировала Маша, имея в виду спиритические сеансы, которыми они баловались от скуки в общежитии.
Машина задача была нарисовать на большом листе ватмана два круга: побольше — с буквами, поменьше— с цифрами; приготовить тарелку, на обратной стороне которой рисовали стрелку — непременно красной губной помадой. И приспособление для нескучного вечера готово! Все оптимистки, желающие узнать имена и приметы будущих мужей, собирались в их комнате, открывали форточку (чтобы духам было куда залетать) и рассаживались вокруг стола, положив по два пальца каждой руки на тарелку. Дальше кто-то один начинал завывать загробным голосом, вызывая духа. По-традиции звали Пушкина, Гоголя, на крайний случай Достоевского. Есенина старались не трогать — московский озорной гуляка бранился и вместо имен женихов писал пакости. Иногда вызывали политиков — те уж больно складно, видимо по приобретенной еще при жизни привычке, вещали про светлое будущее. Узнать про принца на белом коне, большой особняк, яхту и четыре иномарки было, конечно, приятно.
Принцип был прост. Духу задавали вопрос, и тарелка начинала ездить по ватману, указывая стрелкой на буквы, которые складывались в слова. Одно но! Устройство работало только в том случае, если за столом была Любаша. Девушку стали звать на сеансы чуть ли не каждый вечер — то в одну комнату, то в другую. Она поначалу соглашалась: сидела с замученным видом и даже не смотрела на стол. Так что заподозрить ее в том, что она специально двигала тарелку, мог только завзятый скептик. В конце концов спиритизм ей сильно надоел.
— Все, хватит! — сказала Любаша, — у меня завтра зачет, а я еще конспекты не открывала. Вы сами можете прекрасно двигать тарелку и без меня.
Но как только за ней захлопнулась дверь, раздался звон. Тарелка сама по себе сползла на край стола, упала с него и разбилась.
С сеансами с этого вечера было покончено, но Маша с той поры начала внушать подруге, что у той дар.
Поверила ей Люба или нет, но стала время от времени гадать знакомым — так, в качестве развлечения и приятного дополнения к посиделкам. А когда грянули кризисные времена, не чуралась подрабатывать «ведьминым ремеслом», как это называла Маша. И вот, здрасьте, решила завязать!
— Может, расскажешь, что ты там такого увидела, — спросила Мария, разглядывая кофейную гущу в чашках, коих выстроилась на столике целая шеренга. — Я вот ничего не вижу, просто грязные чашки, которые надо помыть. Тебе вообще надо бы здесь прибраться, все оживить, а то вон даже дата на календаре уже неделю не менялась. Так что увидела? Рассказывай! Судя по количеству чашек, к тебе полгорода гадать приходило, неужто у всех одна судьба? — рассмеялась Мария.
— Не поверишь, Маша, у всех!
В какую чашку ни загляну, везде вижу одну и ту же картинку — гречка и бумага туалетная. Много-много гречки и туалетной бумаги, — сказала Люба и перевернула лист календаря на актуальную дату — 25 марта 2020 года.